Приговоренный к пяти годам условно и штрафу в 700 тысяч рублей основатель движения «За новый социализм» Николай Платошкин в интервью Telegram-каналу «Радиоточка НСН» дал оценку приговору суда, рассказал о годе, проведенном под домашним арестом, о перенесенном коронавирусе и поддержке близких.

- Как вы оцениваете прозвучавший приговор?

- Приговор на 99% состоял из обвинительного заключения, переписанного со всеми запятыми. И один процент – то, что все доводы защиты несуразные, глупые. Знаете, до чего дошло? Нам не дали вызвать ни одного свидетеля защиты. Обвинение вызвало 16 человек, пришло четыре. И четыре этих человека сказали, что они счастливы в своей жизни познакомиться с Платошкиным, более законопослушного гражданина они в жизни не видали. После этого обвинение говорит: «Так, свидетелей не надо». Своих же не надо! А знаете, что в приговоре? «У суда нет оснований доверять свидетелям, дающим положительную характеристику Платошкину, потому что это их личное субъективное мнение». Какой-то полный, извините, маразм! Ну и самое главное, как обычно – что Платошкин призывал сугубо к законным акциям, но подразумевал под этим массовые беспорядки. На это как можно реагировать?! Я не знаю. Это даже не смешно. Мы, естественно, будем обжаловать все.

Но знаете, что интересно? Прокурор просил наложить на меня штраф за распространение заведомо ложной информации полмиллиона рублей. Судья наложила штраф 700 тысяч. Обычно, знаете, суд не превышает прокурора. Какие я заведомо ложные сведения распространял? Что, по моему мнению, правительство России поздно закрыло в марте прошлого года границу, и тем самым после объявления ВОЗ пандемии у нас появился этот коронавирус, привезенный из-за границы. Вот это заведомо ложная информация, например. Еще заведомо ложная информация, что в стране в связи с нехваткой больничных коек пришлось срочно оборудовать дополнительные больницы или переводить их на обслуживание только пациентов с COVID в некоторых регионах. Вот это тоже заведомо ложная информация. Мы просили пригласить главных редакторов «Ведомостей», «Интерфакса», «РБК», которые писали то же самое. И не просто то же самое, а в гораздо более жесткой форме. Судья говорит: «Приглашать их не надо. Я не вижу, что они могут пояснить по данному вопросу». Я предложил вызвать главу департамента здравоохранения Москвы Хрипуна: «Мне не верите? Вот придет товарищ, ответственный за это дело, давайте его попросим рассказать?» Тоже: «Нет, не имеет значения. Не надо его вызывать». Вот так это все и происходило.

- А в чем на самом деле вас обвиняли? Для чего, по вашему мнению, все это было устроено? В чем тайный или явный смысл всего происходившего?

- Я здесь могу только предположения высказывать... Практически за год домашнего ареста меня допрашивали один раз. Один раз! И допрос шел максимум час. Причем я до сих пор не понимаю, вопросы были такие: «А что в программе движения «За новый социализм»? Пару пунктов назовите». При этом мне «шили» какие-то массовые беспорядки с применением оружия, взрывчатых, отравляющих веществ, с оказанием вооруженного сопротивления представителям власти. Кричал буквально: «Где хоть эти беспорядки были? Где они произошли хоть?». Нет, они смеются.

У меня предположение такое, что меня хотели выключить на год из общественного поля, чтоб я молчал. Потому что домашний арест подразумевает полный запрет на общение с окружающими кроме близких родственников и адвокатов. Это даже хуже, чем в СИЗО. Там можно через адвоката передавать какие-то заявления. А сейчас, так как меня осудили по тяжкой статье, то я полностью потерял право баллотироваться во все возможные органы государственной власти. Я думаю, что с этим связано.

- Кому-то вы перешли дорогу. Только кому, нужно предположить еще…

- А тут можно особо не предполагать. Журналисты вчера смеялись в зале, когда судья, зачитывая приговор, обвинил меня в том числе, что я критиковал политику партии «Единая Россия». Я вам клянусь, так и было произнесено! Они смеялись. В обвинительном приговоре, который судья зачитывал: «К чему еще призывал Платошкин? Платошкин призывал не громить витрины, не трогать ничью собственность, призывал только к политическим методам борьбы». Это в обвинении. Что тут можно сказать. Надо это дело опубликовать! Чтобы народ имел возможность весь этот маразм увидеть в первоисточнике.

- Что вы будете делать дальше в связи со всеми запретами?

- Домашний арест закончился вчера, поэтому я сейчас, собственно, с вами и разговариваю. У меня подписка о невыезде за пределы московского региона до рассмотрения моего дела в апелляции. А других запретов никаких нет, кроме как покидать московский регион. Запрет единственный: баллотироваться в выборные органы.

- То есть вы намерены по-прежнему участвовать в активной политической жизни? В каком статусе? Что у вас в планах?

- Для меня статус - это дело пятидесятое. Если народ считает - по крайней мере, многие - что Платошкин нужен, что он несет какую-то правду, что он интересен, то статус - это уже сотый вопрос. Например, если я сам не могу баллотироваться в Думу, то никто мне не мешает помогать другим кандидатам. Честным, неподкупным людям, взгляды которых с моими более-менее совпадают.

- Как этот год под арестом для вас прошел? Что делали? Чем занимались?

- Я впервые раз за всю свою сознательную жизнь четыре раза за год попадал в больницу, причем один раз - в реанимацию. Конечно, я не хотел туда попадать, но врач, пришедший ко мне, сам вызывал мне скорую помощь, потому что я не люблю ходить по врачам. Таблеток никогда никаких не пил.

COVID у меня был в январе. Поражение легких до 75%, то есть это последняя фаза. И когда меня забирала скорая, я шнурки даже не мог завязать, потому что так тяжело мне было. Сидеть без воздуха в квартире - а квартира у меня, как вы понимаете, не на Рублевке и не большая. Я не жалуюсь, а говорю о том, что у любого человека что-то может со здоровьем случиться.

Причем мы подавали пять ходатайств о разрешении прогулок. Я же без прогулок сидел. Ну, хотя бы раз в день, хотя бы полчаса в день – отказ все время. Причем абсолютно без всякой мотивировки. У меня психологически было сложное состояние. Я не понимал, что происходит. Не то чтобы я боялся. Когда тебе, условно говорят, что ты там тоннель в Японию рыл и должен доказать, что этого не было, и тебе смеются в лицо, создается впечатление абсурда. Кафкианство какое-то. Но я чувствовал все время поддержку людей. Причем и адвокаты, и папа с мамой о ней передавали. Иногда даже к отцу приезжали. То поросенка кто-то из Рязани привезет, из Алтайского края пришлют грибы соленые, кто-то привезет своего домашнего варенья, под дверь поставит прямо. Это до слез. И это все помогало. Я чувствовал, что люди за меня, что они в эти обвинения никогда в жизни не поверят, потому что это смешно.

- А кто именно помогал из политиков? Кто поддерживал? Может, если не лично, так как у вас был запрет на контакты, то передавали через супругу?

- Мне ответить на ваш вопрос несколько больно, потому что я боюсь забыть кого-то. Поэтому я заранее у тех, кого не назову, прошу прощения. Из политиков это Сергей Михайлович Миронов, глава «Справедливой России». Он просто молодец. Он написал письма и в прокуратуру, и в Следственный комитет в мою поддержку, и сам выступал. Из руководителей Коммунистической партии это Геннадий Зюганов и Юрий Афонин. Депутат Денис Парфенов, который ходил на суды. Они, депутаты Мосгордумы, дали поручительство: Савостьянов, Ступин, Тарасов, Зубрилин, Шувалова, - что я нормальный человек и никуда не убегу. Правда, плевать [суду] было на эти все поручения. Из ваших коллег журналистов - это особенно Андрей Караулов. Была бы у меня шляпа какая-нибудь, я бы ее перед ним снял. Максим Шевченко – политик и журналист. Такие издания, как «Красное радио», «Собеседник», «Дождь», «Эхо Москвы», масса интернет-блогеров, аудиостатьи, «Рупор Москвы». Виктор Салтыков, наш известный певец и артист. Причем я его даже не знал. Я с ним никогда не был знаком. Мы с ним никогда не пересекались. И когда мне сказали, что он к суду ходит меня поддерживать, я даже сначала удивился. Он просто хороший человек, который не мог это стерпеть.

- Я так понимаю, это было то, что вас поддерживало, придавало сил помимо семьи…

- Вы знаете, какой был ужас. У меня отец, которому 86 лет, инвалид третьей группы, мне продукты возил из Раменского района в Москву. А когда им отменили бесплатные карты на период пандемии, он на трех автобусах зимой добирался, понимаете? Я должен был ему возить, я! И представляете, каково мне, мужику, было себя ощущать в этом позорном положении? Но люди помогли. Огромное спасибо им всем!