Знаменитый кинорежиссер Александр Сокуров в интервью НСН рассказал о фильме «Дневник режиссера», который покажут на 82-м Венецианском кинофестивале, а также оценил перспективы снятия запретов на его творчество в России.

Ранее организаторы Венецианского фестиваля сообщили, что фильм Сокурова «Дневник режиссера» попал во внеконкурсную программу наряду с картинами Гаса Ван Сента, Луки Гуаданьини и ряда других режиссеров. В основной программе фестиваля, который пройдет с 27 августа по 9 сентября, представлена 21 картина.

{{related_post_UK@Uy!QVGV}}

- Александр Николаевич, расскажите, о чем ваша картина, долго ли работали над ней?

- Мы работали долго, работали маленькой группой. У нас нет государственного финансирования, поэтому старались, как могли. Мы собирали документальные киноматериалы и исторические бумажные материалы. Это рассказы о жизни Ленинграда и о жизни мира после кончины Сталина и до 1990 года. В фильме много музыки, много человеческих судеб. Это такая записная книжка режиссера, человека, жившего в Советском Союзе, который был сам свидетелем многого, что здесь происходило. Работа серьезная, большая, довольно сложная. Очень интересно, как это будет восприниматься за пределами России, потому что фильм подробно рассказывает о жизни нашей страны, общества и людей в разные исторические периоды. Для меня важно, чтобы сейчас, когда такое сложное отношение к нашей стране, все смогли окунуться и по-настоящему увидеть нашу жизнь и через какие проблемы проходил весь мир. Это жизнь советского Ленинграда и одновременно рассказ, что происходило в мире вокруг в это время.

- Это фильм по вашим дневникам? Насколько он автобиографичен?

- Я по первому образованию историк, поэтому веду записи, всю жизнь занимаюсь историей. Это, конечно, субъективный взгляд, не публицистический. Я не собираюсь никого разоблачать, это не является моей задачей. Я хочу вызвать внимание к народу, частью которого являюсь. Конечно, обо всем рассказать невозможно, поэтому выбирались события, которые были в определенном смысле частью моей собственной жизни и повлияли на мою жизнь. Но это не автобиография. Я не настолько значимая фигура. Я не ценю себя так высоко, чтобы свою автобиографию вдруг размещать и заставлять что-то рассматривать через ее призму. Я ремесленник, я просто русский режиссер и не более того.

- Фильм длится пять часов, почему решили не разбивать его на части? И как он попал в Венецию?

- Фильм разбит на части, конечно, его можно смотреть частями. Но то, что Венеция взяла весь объем, все пять часов - это, с одной стороны, уважение к нашему труду, может быть, уважение ко мне, как режиссеру, и уважение к тому масштабу исследования, которое в современном кино встречается не так уж часто.

Организаторы Венецианского фестиваля все время просят меня давать им мои работы. Я там был и с фильмом о блокаде «Читаем "Блокадную книгу"», и с фильмом «Франкофония», с фильмом «Фауст». Это фестиваль, который проявляет, на мой взгляд, особое внимание и особую деликатность к режиссерам из России. Мне кажется, они очень ценят то, что я делаю, потому что в Италии показывались все фильмы, которые я в своей жизни сделал. Это огромная для меня честь, потому что Италия во многом родина большого, настоящего художественного кино. Все фундаментально великие и большие режиссеры игрового кино - итальянцы. Даже американцы, у которых есть такие достижения, имеют итальянские корни. Так что для меня очень волнительно и почетно то, что в Италии я встречаю такую поддержку и такое сердечное отношение. На фоне того, что со мной происходит на Родине, это для меня важное событие.

- Увидим ли мы ваш новый фильм в России?

- Если называть вещи своими именами, мои фильмы просто запрещают к показу. Ну что я могу сделать? На мои запросы «Почему?», мне отвечают: «Без объяснения причин». Со мной так разговаривают у меня на Родине. Я уже обсуждал эту проблему с президентом. Надеюсь, у меня будет еще возможность с ним пообщаться. Если смотреть на отношение ко мне министерства культуры, я думаю, что шансов на показ фильма у меня нет никаких. Но я надеюсь, что мне удастся показать его главе государства, если у него хватит времени на это.

Конечно, мне хотелось бы, чтобы фильм посмотрели, в первую очередь, мои соотечественники. Я русский, говорю на русском языке, это история моей страны, история моих родителей и моя история. Но что я могу изменить? Я не могу изменить сегодняшнюю политическую раздраженность, истоки которой мне не всегда понятны.

Я могу сделать самое малое - создать произведения, а все остальное уже не в моих силах. Мне 74 года, у меня уже нет сил на эту борьбу, но я хочу работать, я хочу снимать, у меня есть идеи, есть огромное желание и потребность это делать. Но жизнь складывается по-разному.