В компании «Аэрофлот» призвали не делать преждевременных выводов о причинах катастрофы Sukhoi Superjet 100 до публикации официальных итогов расследования комиссии. Ранее эксперт Межгосударственного авиационного комитета (МАК) Владимир Кофман в комментарии ТАСС заявил, что, по его мнению, трагедия произошла «из-за грубых приземлений». Кроме того, 29 мая Росавиация опубликовала официальное заключение, в котором говорится, что сгоревший в аэропорту Шереметьево самолет был в идеальном техническом состоянии, а приоритетной версией произошедшего считается «человеческий фактор».

Вице-президент профсоюза лётного состава России Олег Приходько в интервью НСН посетовал, что «человеческий фактор» называется причиной большинства авиакатастроф, происходящих в России, однако, по его мнению, это в корне неправильный подход. Обвинить летчика – проще всего, считает Приходько, а вот устранить причины, которые мешают пилоту выполнять свою работу, уже сложнее.

«То, что у нас понимают под фразой «человеческий фактор» - в корне неправильно. В мире систему полностью поменяли. Пытались из летчика сделать суперчеловека, чтобы он мог справиться со всем – не получается. И самолет, и документы, и организация полетов – это все человеческий фактор. 20 лет назад во всем мире поменяли подход к летчику. Им перестали предъявлять непомерные требования, а ввели понятие «организационный фактор». Вот главная причина – это организационный фактор. Летчика всегда можно обвинить. Особенно когда десять проблем сходятся в одну точку вместе, и у тебя остается две секунды на принятие решения. В стрессовой ситуации в момент отказа аппаратуры и техники попробуй совладай с собой и выведи самолет без происшествий, соверши посадку, довези пассажиров... Это почти невозможно сделать. Но важно, чтобы не было тех десяти причин. Вот их надо устранять. Нельзя ставить пилота в такую ситуацию, в которой он не справится, где это выше его возможностей», - заявил он.

Кроме того, заявил Олег Приходько, подготовки современных российских пилотов недостаточно для осуществления необходимых действий в условиях нештатной ситуации. Летчиков в принципе не учат управлять воздушным судном в эктремальных условиях, подчеркнул он.

«Взять этот Superjet. Вот тот режим, в котором ребята садились – самый аварийный режим. Это наиболее тяжелый режим – он включается, когда отказывает все остальное. Никто не дает тренировки летчикам в полетах в этом режиме. Их нет в программе даже на тренажерах! Они сложные, на них только испытатели, может, летали, когда самолет испытывали. То есть в стрессовой ситуации в грозу, с ветром, с отказом техники нужно во что бы то ни стало посадить самолет, а у него включается режим, в которым пилот никогда самолетом не управлял. И как он посадит самолет? Слава богу, что они сохранили еще половину людей. С летчика легко требовать, мол, он должен быть всегда готов. Но когда сходится десяток неисправностей вместе, он не может решить все это за несколько секунд. Обвинить его можно всегда, конечно, только лучше от этого не станет», - добавил эксперт.

Что касается обещанных 5 июня итогов расследования, то, по мнению пилота, это будет лишь предварительный отчет, а окончательных выводов комиссии придется ждать довольно долго.

«Это такая практика, когда МАК публикует предварительный отчет. А потом расследование будет продолжаться, окончательное решение будет принято не скоро, думаю», - отметил он.

Лайнер Sukhoi Superjet 100 совершал рейс в Мурманск 5 мая. Вскоре после вылета из столичного аэропорта «Шереметьево» он был вынужден вернуться в воздушную гавань из-за удара молнии. Связь с землей была потеряна. Посадка была жесткой: после трёх ударов о взлётно-посадочную полосу у судна сломалось шасси, оказался поврежден топливный бак из-за чего в хвостовой части самолёта начался пожар. Катастрофа унесла жизни 41 человека.