Художественный руководитель «Гоголь-центра» Кирилл Серебренников не боится ни смелых творческих экспериментов, ни отсутствия государственных дотаций на новые постановки. А еще он не любит помпезные церемонии и пафосные фестивали. «Наше дело – репетиции, премьеры и гастроли!» — утверждает Серебренников. Об очередном дне рождения «Гоголь-центра», людях, которые помогли театру пережить сложные времена и своем отношении к песне про лабутены группы «Ленинград» режиссер рассказал в интервью НСН.

—Кирилл, 11 февраля «Гоголь-центру» исполнилось три года. С какими достижениями и успехами театр подошел к этой дате?

—Три года – это, конечно, не юбилей, а очередной день рожденья, но мы пришли к нему с хорошими новостями. Главная из них – мы выжили, «Гоголь-центр» оправился от проблем и неудач. В этом нам помогли наши зрители, которые активно покупали и продолжают покупать билеты на наши спектакли. Именно они поддержали нас. В «Гоголь-центре» — полные залы, аншлаги. Кроме того, нам очень помогли наши партнеры и наши меценаты, а еще — актерское сообщество, актерское братство. Например, Олег Павлович Табаков и Московский художественный театр, Женя Миронов и Театр наций, Театр Пушкина, «Современник». С нами рядом были художники, поэты, дизайнеры, музыканты, которые дали свои лоты для благотворительного аукциона, который в поддержку «Гоголь-центра» прошел в декабре.

Благодаря общим усилиям наш театр продолжает работать, и в этом году мы собираемся сыграть девять премьер. Театр — это всегда премьеры, так что мы живем от одной до другой. Одна из премьерных постановок называется «Машина Мюллер». Мы покажем ее 4,5,6,7 и 8 марта. Кроме того, у нас запланировано множество мероприятий, связанных с музыкой, кинематографом. С удовольствием всех приглашаю. Обещаю, скучно не будет никому.

—Насколько серьезно на театре отразился кризис?

—Финансы — для любого театра вопрос сложный. Особенно если этот театр в чем-то считает себя независимым. Я с радостью могу сказать, что мы выжили, находясь полгода без государственного финансирования. Большую роль здесь сыграла не только поддержка друзей, спонсоров и меценатов, о которой я уже сказал, но и самоотверженная работа труппы — артистов и вообще всей команды «Гоголь-центра». Мы много работали, играли большое количество спектаклей, и таким образом создали серьезный прецедент.

Оказалось, что можно выжить и без государственных дотаций, которые сильно облегчают жизнь любого театра. Сложно, но можно. Тогда театр становится не государственным по статусу, а общественным по сути. Я уверен, что после всех перипетий «Гоголь-центр» стал общественным театром, то есть театром о существовании которого, так сказать, заботится общество. Я очень рад, что мы получили это звание по праву. Оказывается, в обществе есть запрос на то, чтобы такой театр, как наш «Гоголь-центр», не похожий на другие, существовал.

—«Гоголь-центр» готовит что-нибудь особенное по 23 февраля и 8 марта?

—Как я уже сказал, в марте мы даем премьеру спектакля «Машина Мюллер». Так вот, там ставятся очень серьезные вопросы взаимоотношения полов, мужчин и женщин. Он выходит как раз в районе Дня Розы Люксембург и прочего, прочего, прочего. Хотя лично я — не большой сторонник вот этих разделений праздников по гендерному принципу. Мне кажется, люди должны проявлять друг к другу заботу, радовать друг друга всегда, независимо от того, в туалет с какой буквой, «м» или «ж», они ходят. Все мы — не мужчины и женщины, а вообще люди. Давайте сделаем так, чтобы между нами было как можно больше любви и как можно меньше насилия. Это главный подарок, который мы можем сделать друг другу, и для этого подарка не нужна особая дата.

—Сейчас многие театры устраивают видеотрансляции постановок, которые не могут привезти на свою сцену. Как вы относитесь к таким экспериментам?

—Скажу честно, я хорошо отношусь не только к таким экспериментам, но и к пиратству. Мне кажется, что спектакли – это общая собственность, общее достояние. Я за то, чтобы доступ к так называемой «интеллектуальной собственности» имело как можно больше людей. А если эти люди будут ответственны, то обладатели интеллектуальной и собственности смогут получать деньги.

—В последнее время в России наблюдается буквально культурный бум. Народ готов стоять в километровых очередях за билетами на выставки и абонементами в филармонию. Как лично вы относитесь к такому ажиотажу?

—Любой ажиотаж в области культуры — это настоящее счастье. Пускай люди лучше штурмуют музеи, а не банки, выдавшие им валютную ипотеку. Выставка, кстати, была потрясающая. Нас вообще ждет очень серьезный музейный бум. Это связано с тем, что на ключевые посты в главных музеях страны пришли очень яркие личности. Я говорю о Музее имени Пушкина, который возглавила Марина Лошак, и Третьяковской галерее, которую возглавила Зельфира Трегулова, успевшая многое изменить в этом некогда заскорузлом учреждении. Разница очень заметна. Сейчас в этих музеях готовятся такие выставки, по сравнению с которыми Серов покажется детским лепетом. Меня беспокоит только, как на все успеть и ничего не пропустить. Так что я очень надеюсь, что эти очереди не закончатся.

—Сейчас о выставках даже песни слагают. Взять хотя бы песню «Экспонат» группы «Ленинград», прозванную в народе «Лабутенами». Кстати, вам нравится эта композиция?

—Группа «Ленинград» всегда там, где народ, Шнуров по-хорошему прагматично отслеживает, так сказать, перемещения публики. Если люди пошли на выставки, значит она будет петь про выставки, конечно, петь остроумно. Недавно народ смел абонементы в Московскую филармонию, так что ждем нового хита про филармонию. И правильно Шнуров делает! Как по-другому?

—А крепкое словцо в припеве вам слух не режет?

—Я никакого крепкого словца в этой песне не слышу! Это естественный русский язык. Мы с вами разговариваем именно так, и если вы не будете ханжой, вы в этом признаетесь! Так что «Ленинград» говорит на повседневном, партикулярном русском языке.

—Сейчас с большой помпой проходит фестиваль «Золотая маска». Вы как-то следите за ним?

—Я равнодушен к театральным фестивалям, не хожу на церемонии, поскольку не очень их люблю. Безусловно, для индустрии это важная затея, но у нас индустрии нет, поэтому все превращается в битву эго отдельных людей, соревнование каких-то кланов, а мне не хочется иметь к этому никакого отношения. И вообще, чем дальше ты держишься от таких мероприятий, тем целее и здоровее будешь. Поэтому мы делаем спектакли, играем их, ездим на гастроли, к нам приходит публика. И я предпочитаю сосредоточиться на этом. А та нездоровая соревновательность, которую предлагают всякого рода фестивали — не более чем маркетинговый ход. Мы понимаем, для чего он нужен, но при чем тут мы!

—Кстати о гастролях, где вам легче работать? На своей сцене, или, так сказать, в гостях?

—Хорошие гастроли всегда очень бодрят коллектив и дают серьезный фидбэк театру. Прошлым летом мы давали в Авиньоне спектакль «Идиоты» и были удивлены количеством рецензий, положительных отзывов и благодарностей, которые получили. Вообще, тот отклик, который мы почувствовали, та реакция, дала нам силы пережить все неурядицы.