Группа «Мельница» 16 апреля готовится дать концерт в Санкт-Петербурге в ДК Ленсовета. В северной столице из-за угрозы распространения коронавирусной инфекции при проведении концерта запрещен стоячий танцевальный партер, люди перед сценой сидят на стульях. Также действует ограничение в максимальный сбор зрителей в 50% зала.

В интервью Telegram-каналу "Радиоточка НСН" Хелависа рассказала, каково сейчас выступать артистам при таких жестких ограничения.

- Как тебе выступать перед сидячим и полупустым залом?

- Это странно. Но мы уже более или менее привыкли. Самое тяжелое было выступать два раза в день выступать перед полупустым залом. Вот это была жесть!

- Когда и где случился этот опыт?

- Мы начали выход из локдауна еще в октябре на Урале, где каким-то чудом нам удалось отыграть перенесенный с весны тур. И нам пришлось за пять дней сыграть семь концертов именно из-за 40% рассадки. У нас было распродано несколько аншлаговых концертов, например, в Челябинске еще в марте. И нам нужно было эти аншлаговые билеты как-то отыграть. Таким образом, организаторам пришлось разделить публику по билетам на концерт в пять вечера и концерт в восемь вечера.

- Чтобы отыграть два концерта в день, программу пришлось сокращать или менять полностью?

- Нам пришлось естественно слегка ужимать программу, потому у нас программа идет обычно два часа. Пришлось ужать ее до полутора часов, чтобы физически это сыграть, но это все равно чрезвычайно тяжело. В отличие от наших цирковых друзей, которые играют по три представления в день, но каждый выходит только на свой номер, мы стоим на сцене все это время, у нас есть драматургия концерта, мы эмоционально все это проживаем. И вот ты уже отработал, казалось бы, весь концерт и пришел к катарсису на финальной песне, сидишь в гримерке и думаешь: «а через полчаса у нас еще один такой же концерт». Вот это тяжело! Так что сейчас сидячий танцпартер в Петербурге - это уже не так страшно.

- Как вы использовали эти полчаса, чтобы настроиться на следующий концерт?

- Тихо сидели в гримерке. Практически ничего не пили стимулирующего из райдера, потому что нельзя терять настрой. Мы с нашим звукорежиссером Изотовым пили всякие чаи гармонизирующего плана: мате, «Иван-чай», «Сагандайли». Разнообразные хитрые чаи они очень помогают, когда нужно постоянно быть в тонусе и вот так собираться, но при этом не чувствовать себя берсерком. Я теперь всегда с собой вожу либо мешок мате, либо еще какого-то чая. И мы с Изотовым обмениваемся травой в кипяточке.

- И тем не менее группа «Мельница» успела записать и выпустить новый альбом «Манускрипт». Писать его пришлось на удаленке?

- Все демо мы записывали на удаленке. А потом на студии уже заменили все демо записи на чистовые. В итоге альбом «Манускрипт» мы записали за семь дней. Я никогда такого не видела, чтобы наш барабанщик Дмитрий Фролов за одну студийную смену записал все свои партии! Все просто были на таком адреналине! Слюни до локтей стекали буквально: «Дайте поработать! Пустите нас поработать! Пустите в студию!» Горели все! Напалмом все жгли!"

- Где и как тебя застала самоизоляция, учитывая, что ты всегда живешь на две страны?

- Я оказалась в Израиле, просто застряла там с семьей. Причем из России я тоже выбиралась на одном из последних рейсов, прежде чем авиасообщение закрыли. У меня хорошая чуйка, я знаю, в какой момент мне нужно вскакивать в последний самолет. В данном случае я своей интуиции времени полностью доверяю, она меня никогда не подводила. Я знала, что мне нужно улететь в Израиль. И там я застряла на пять месяцев.

- Что происходило с тобой в эти пять месяцев полной тишины?

-Было, ну как сказать... забавно. Страшно ломало от невозможности поехать в Москву играть концерты. У меня никогда не было столько времени без студии, без сцены, даже в декретах по-моему. Пять месяцев сидела дома без возможности ходить на работу. И еще случился первый израильский локдаун: ничего не работало, кроме супермаркетов и аптек, можно было выходить на 100 метров от дома, можно было гулять с собачкой, можно было заниматься спортом на улице. Я надевала кроссовки и быстрым шагом отправлялась по набережной, когда было не слишком жарко. Но в принципе было очень грустно. Единственное что я за это время дописала весь материал альбома, чтобы мы все-таки в августе пошли на студию.

- А осенью, когда вы играли тот самый бешеный тур на Урале: семь концертов за пять дней, ты также летала между Россией и Израилем. Карантин двухнедельный ты соблюдала?

- Да, с осени у меня началась моя индивидуальная самоизоляция в Израиле. Потому что там до сих пор для тех, кто без прививки и до начала массовой вакцинации, действовал двухнедельный карантин для въезжающих в страну. Я приезжала и садилась на две недели в комнату с встроенным санузлом в своей квартире, домашние мне подпихивали под дверь тарелки с едой и бокалы с вином. И вот это было тяжелее, честно говоря. Потому что в комнате нет балкона, есть только окно с видом на старое еврейское кладбище, невозможно было заниматься спортом, потому что там коврик для йоги практически не расстелишь. Это такая спальня, которая состоит из кровати. И таким образом, в общей сложности, я высидела в индивидуальных карантинах 60 дней.

- После 60 дней «карцера», что захотелось сделать, прежде всего?

- В сентябре, когда я вышла из своего индивидуального карантина, в Израиле на следующий день ввели очередной локдаун. Дети снова перестали ходить в школу, когда в квартире два ребенка занимаются по Zoom, и еще один там дипломат устроил себе офис из столовой, для меня места нет вообще. Естественно я работать не могу: уровень ментального шума зашкаливает, и я не могу заниматься на инструменте и петь, потому что я им буду мешать. И в тот момент я в срочном порядке улетела в Москву, потому что у меня было чувство, что мне очень надо в Москву. И правильно я сделала, потому что моя мама заболела ковидом, а потом и бабушка. И мне пришлось разбираться в Москве с кремацией, выбором гроба в одиночку. И это не тот опыт, который я пожелаю даже врагу. Так что осень у меня была очень тяжелая. И наверно тот уральский тур: пять дней, семь концертов, он меня в некотором роде спас. Я вернулась на работу, я вернулась в концертный адреналин, я перестала плакать каждый день. В общем, как-то почувствовала себя человеком.

- Сейчас постепенно открываются регионы, есть робкие прогнозы о скором снятии всех ограничений. Ты чувствуешь, что восстанавливается концертная индустрия?

-Да, открываются регионы, мы надеемся, что к осени даже самые жесткие по ограничениям места, такие как Краснодарский край, Ростовская область и так далее все-таки как-то откроются. В этих регионах все еще действует ограничение в 25% зала. Ивановская область вообще не открылась, у нас должен был быть концерт 2 апреля в Иваново, и он перенесся на осень. Наш стандартный тур по югу России, который мы всегда играем в начале-середине февраля, все это перенеслось на осень. Это кстати очень неудобно с точки зрения логистики, когда ты уже привык, что у тебя в концертном календаре стоит определенный регион стоит на определенный момент сезона, ив се это сбивается, потом сложно выстроить график обратно. И в итоге получается, что какому-то региону ты недодаешь программу ту или иную.

- И видимо, теперь сложнее выстраивать тур и оперативно добираться от одного концертного города до другого

-Да, логистика кривая-косая. С этим мы тоже еще долго будем разбираться, с последствиями локдаунов и всех этих переносов и ограничений. Но потихоньку вроде все открывается. Вот Москва отлично открылась, мы сыграли очень хороший концерт 1 апреля в клубе 1930 и уже у нас стоит Крокус на осень. У нас стоят некоторые летние выступления: будет у нас на Красной Пресне 22 июля Хелависник на открытом воздухе. Это должно быть волшебно!