Первый тайм «судного дня» оппозиционера Алексея Навального остался за Мосгорсудом.

Он проводил в райсуде выездное заседание по жалобе на решение суда первой инстанции, который заменил оппозиционеру условное наказание на реальное по так называемому делу «Ив Роше». Апелляционная инстанция лишь зачла 1,5 месяца домашнего ареста в срок лишения свободы. Таким образом, в колонии Навальному остается провести около 2,5 лет.

Сам Навальный назвал процесс очень странным. Он напомнил, что когда его судили по делу «Ив Роше» в 2014 году, представители потерпевших заявляли, что он не наносил им никакого ущерба, о том, что по решению ЕСПЧ приговор был признан незаконным, а его «все судят и судят». А в последнем слове на этом процессе Навальный рассказал, что стал верующим человеком и в его политической деятельности ему помогает заповедь «блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся».

В свою очередь, ставшая знаменитой прокурор Екатерина Фролова заявила в суде, что Навальный «пытается доказать свое право на исключительность, право быть выше закона». «Вопрос не в Навальном, а в принципе равенства всех перед законом», - указала Фролова.

Вскоре после вынесения приговора по делу «Ив Роше» Навальный принял участие в очередном заседании Бабушкинского суда по делу о клевете на ветерана войны Игната Артеменко. На этом процессе он обвинил власти в попытках заявлениями о защите ветеранов прикрыть то, что им почти не оказывается помощь.

В качестве подтверждения этой мысли он представил справку из отдела соцобеспечения, в которой «указано, что за последние четыре года он получил помощь семь раз». «Общая сумма всей помощи – 11 тысяч рублей», - сообщил Навальный, заметив, что это и есть «вся помощь ветеранам».

Обратил подсудимый внимание и на анекдотичность сложившейся ситуации. Навальный напомнил слова прокурора о том, что он требует для себя исключительности, и заметил, что два последних слова в один день – «тоже довольно исключительно». «Правда, я этого не требовал», - добавил Навальный.

За всем этим анекдотом неясно одно: зачем, пытаясь исключить неудобную фамилию из повестки дня, собственноручно делать из ее обладателя заключенного номер один? Если судопроизводство «с двух рук» имело цель принизить фигуру до уровня обычного уголовника, то результат получен обратный.