Премьера художественного фильма «28 панфиловцев» состоялась 24 ноября. Картина повествует о подвиге стрелковой дивизии под командованием генерала И. В. Панфилова при обороне Москвы осенью 1941 года.

Актер Александр Устюгов, исполнивший в ленте роль бойца Ивана Москаленко, рассказал НСН об особенностях съемок, сложностях сцен, своем личном отношении к подвигу героев-панфиловцев, а также взгляде молодежи на советскую историю.

- Фильм снимался очень долго и интересно, расскажите, как это было?

- Я сейчас могу путаться в цифрах и датах, потому что я все-таки я не режиссер-постановщик, я актер. Фильм производился от начала идеи и до финала семь лет. Съемки длились долгих три зимы. Это была натура, это было очень холодно, короткие световые дни. Это было огромное количество сложностей, связанных с погодными условиями, с отсутствием снега, потому что все действие происходит в одном месте и одном времени. И всегда сложно, когда нужно снять один световой день этого боя.

- Как проходило начало съемок?

- Когда мне предложили сняться в этом фильме, не было еще ни одной сцены. Была проба, когда ребята рассказывали вдохновленно про эту идею. Честно говоря, в глубине души я сомневался, что эту махину можно вообще поднять. То есть я думал: почему нельзя взять тему проще, с меньшим бюджетом – не такую масштабную. Но они были убедительны, и я сказал: «Конечно, да. Нет денег – вперед в окопы! Давайте сниматься, давайте пробовать!». И первые три дня снимали одну маленькую-маленькую сцену, которая вошла в первый тизер. Это была не просто замануха – это была часть большой сцены, которая вошла целиком в фильм. Сцена снималась на одном квадратном метре, где сидело пять человек в землянке во время артобстрела. Сцену сняли, запустили тизер, начался какой-то сбор средств, наступила следующая зима, начали снимать еще и еще. Все доснималось, уже когда снег растаял.

- Расскажите про персонажа, которого Вы играете. Сложно ли Вам далась эта роль?

- Так как главных героев в фильме нет, у меня небольшая роль – я один из этой огромной дивизии, боец Иван Васильевич Москаленко. В какой-то момент в окопах я даже не понимал, какой мы точно эпизод сейчас снимаем. Артисты импульсивные люди и, когда тебе холодно, думаешь: «Черт, получится – не получится. Зачем? Как? Почему так долго? Почему мне холодно?». Естественно, когда я ехал на премьеру, у меня было жуткое волнение. Премьеру фильма я смотрел в Алма-Ате. Абсолютно успокоился только тогда, когда начался фильм, потому что не стыдно, это большая работа.

В конце шли огромнейшие титры. Только перечисление имен людей, которые пожертвовали деньги, шло девять минут. И вдруг ты понимаешь, что ты тоже часть этого фильма, ты тоже народ, ты тоже в нем учувствовал. Понимаешь, что находишься в данном случае на территории Казахстана, где формировалась эта дивизия, где знают этих бойцов по именам. Это было круто! Тогда у меня все замкнулось. Со слезами на глазах я обнимал постановщиков, говорил, какие они молодцы, что осмелились, решились, что нашли в себе силы и ресурсы. Это очень мощный прецедент, и этим ребятам можно гордиться за то, что они сделали.

Люди, которые приходят в кинотеатр, должны понимать: это огромнейший путь Андрея Шальопа, Кима Дружинина и всех постановщиков. Во время съемок картины родилось 33 ребенка!

- А получилось отключиться на премьере и посмотреть фильм как зритель? Или все-таки Вы смотрели как актер, как участник проекта?

- Конечно, я хотел бы сказать, что получилось, но я не уверен, что это так. Не уверен, что я могу смотреть фильмы, не думая о том, как это снимается. Бывают моменты, когда ты отключаешься, когда тебя захватывают эмоции, и ты смотришь именно кино. Но все равно как музыкант слышит ноты, так и актер видит склейки. А когда ты еще и себя видишь в кадре, то создается ощущение 3D. Потому что идет еще эмоциональный ряд, который ты чувствовал во время дубля. То есть включается холод, вдруг начинаешь чувствовать, вспоминать этот день.

Я понимаю, что музыка в кино – это музыка в кино, а спецэффекты – это спецэффекты. Актеры – это актеры, это ребята, которых я хорошо знаю, с которыми мы проводили много времени в этих окопах. И, конечно, я понимаю эту закулисную жизнь, поэтому смотрю кино по-другому. Но зрители так не смотрят, поэтому пусть они смотрят, как смотрят.

- Какая сцена была самой сложной и в чем это заключалось?

- Это сцена, когда красноармеец Москаленко, которого я играю, находясь в траншее с гранатой, разворачивается на немецкий танк. Этот эпизод снимался очень долго и мучительно. На меня высыпалась и высыпалась земля, меня закапывали, раскапывали и опять закапывали. Это было физически очень сложно - холодно, это мокро! Это настоящая улица, «хороший минус», яма, тает снег, потому что вокруг все горит, фуфайка промокает… Я промерз до костей и это не метафора.

Я был закопан по колено, ноги отваливаются, потому что они не двигаются, ты не имеешь возможности в валенках шевелить пальцами. Валенки мокрые - валенки не меняли. Они тут же обледеневали, становились тяжелыми. Земля была везде. После того, как этот эпизод сняли, у меня не хватило сил даже снять грим, то есть я приехал домой весь в копоти. А через какое-то время ребята посмотрели материал и сказали, что надо переснять этот эпизод. Вот тут и случился шок. Я кричал! Я думал, что это шутка, что это невозможно. Потом еще один день переснимали эту сцену. Стало на шесть градусов теплее - не «минус» 28, а «минус» 22. На второй день был комфорт - уже было все равно, где у тебя песок.

- Сложно было играть человека другой эпохи?

- Мы не можем полностью погрузиться в то время. Я все время мыслил: «Мог бы я так же, находясь в нашем времени?». Мы не можем полностью отключить тот информативный поток, который у нас сейчас есть. Я вынужден вживаться в те образы. Должен отключаться, должен представить, что люди жили без телевизора, что были радиоточки, что информация передавалась абсолютно по-другому. Я должен понимать, что такое газетная вырезка, что такое статья, как люди разговаривали. Какой уровень информации был у 29-летнего бойца Москаленко? Что он мог знать? Кем он работал? Какой путь он преодолел? Где он был в своей жизни? И для меня это важно - я вынужден мыслить как этот персонаж.

- Как Вы относитесь к дискуссиям о подлинности этой истории?

- На одной конференции молодые люди довольно цинично говорили: «А ведь подвига не было». И я понимал, что из наших бойцов (актеров) в обмёрзших валенках без условий боя не каждый попал гранатой в танк. Поэтому любой восемнадцатилетний парень, который считает, что это не подвиг, пусть просто возьмет, свяжет связку гранат и попробует ее кинуть. Я думаю, наилучший результат его падения гранаты будет метров семь - десять. Это практически рядом и танк не ждал, пока ты бросишь в него гранату. За ним шла пехота, задача которой была не дать тебе встать из этого окопа. Поэтому просто встать в полный рост под градом пуль и попасть – это уже подвиг. Все это не как в игре «Танчики». Это холодно, тяжело, это песок, это больно. Даже в условиях съемки после взрыва весь затвор винтовки в земле и ты достаешь из земли грязные патроны, которые вставляешь, винтовки не хотят стрелять, все мерзнет. Очень непросто!

Ребята называют фильм «памятником». Я сначала не понимал этого названия, но перед премьерой в Алма-Ате я посетил памятник 28 панфиловцам. Я стоял, смотрел на этот монумент и понимал, что снятый нами фильм – это памятник.

- Великая отечественная война затронула как-то вашу семью?

- Да, мой прадед погиб на Гатчинском аэродроме. Он летчик, командир эскадрильи обороны Ленинграда. 10 сентября 1941 года он погиб на взлете, не вылетев с аэродрома. До этого у него были боевые вылеты огромное количество с 1937 года. Второй мой дед Анатолий Петрович Устюгов прошел всю войну и еще дослуживал, потому что в только в 1945 он стал совершеннолетним, его призвали в армию в конце войны. Хотя он прошел до Берлина как сын полка в составе разведывательной роты.

У нас в Северном Казахстане особое внимание уделяли подвигу 28 панфиловцев. Именно обороне Москвы, потому что дивизия Панфилова формировалась Алма-Аты, Узбекистане, Киргизстане. В детстве я думал, что в разных советских школах преподают разные подвиги. Нам преподают про 28 панфиловцев - под Ростовом про героев-пионеров. И очень удивился, когда приехал в Москву и увидел улицу «28 панфиловцев».

И, конечно же, когда ребята произнесли название фильма, я вздрогнул. Мне казалось, что уже на этот момент я уже знаю о них больше, чем любой человек. Потому что мы их изучали, мы в них играли, у нас были их портреты.

- То есть история про 28 панфиловцев в детстве проходила не фоном, а именно задевала за живое?

- Это не фоновая история, мы подробно изучали эту битву. Мы рисовали схемы, у нас были дополнительные занятия, где мы разбирали бой.

- Как вы думаете, современные дети так же относятся к этому пласту истории?

- Конечно, нет, потому что у нас была другая ментальность. Из наших радиоприемников раздавались советские песни, мы видели советские передачи, у нас не было такого количества выбора. И та информация, которая была, она все-таки была в едином ментальном поле нашего советского общего сознания. Сейчас у людей, которые родились после 90-х годов, несколько другой фон. Они уже с трудом могут отличить Джигурду от Высоцкого. Когда им называешь имя Олега Кошевого, они не всегда могут понять о ком речь. Другая эпоха. Другая страна. Другие люди.