28 сентября в российский прокат выходит главная премьера осени - художественный фильм режиссера Алексея Пиманова «Крым». В картине рассказывается о любви севастопольца Саши и киевлянки Алены на фоне исторических событий Крымской весны 2014 года. Съёмки проходили в Севастополе и Москве. По словам Алексея Пиманова, фильм адресован всем неравнодушным к происходящему между Россией и Украиной. И хотя украинские спецслужбы уже внесли фамилию режиссера в «черный список», он надеется, что шекспировская история любви на фоне противостояния двух миров внесет свою лепту в восстановление отношений между двумя народами с единой душой. О работе над своей картиной Алексей Пиманов рассказал в интервью НСН.

- Расскажите, как родилась идея вашего фильма.

- Идея возникла после того, как я поехал в Крым в марте 2014 года. В тот момент я собирался снимать комедию, у меня был хороший сценарий. Но в Крыму я почувствовал такую энергетику, которую не могу забыть до сих пор — это сложно передать. Человек, который тогда там не присутствовал, никогда этого не поймет. Он будет говорить, что я преувеличиваю, придумываю — на самом деле, все было именно так.

- Как вы считаете, ждет ли ваш фильм прокат за рубежом?

- На Востоке -да. На Западе -нет. Кстати, инициатором создания картины был Сергей Шойгу, который руководил знаменитой операцией по защите русских людей в Крыму. Ведь в феврале 2014 года многие люди на полуострове были уверены, что впереди - гражданская война. Именно поэтому было принято историческое решение, дать возможность крымчанам самим решить свою судьбу. Это были очень необычные, исторические дни. Вот тогда он и сказал: вот бы снять про это кино. Я ответил, что, возможно, еще рано, поскольку сначала все эти события нужно «переварить». А он считал, что снимать надо сейчас, пока свежи воспоминания, эмоции. Так началась эта история. Сценарий писали два года. Потому что вокруг очень быстро все менялось: разгоралась ссора двух народов, СМИ стали сообщать о первых трупах в Донецке, отовсюду полилась такая ненависть! И мы решили, что надо делать фильм про Ромео и Джульетту: она — киевлянка, он — севастополец. Оставалось только придумать историю, основанную на реальных событиях.

- Что было для вас самым сложным в процессе написания сценария?

- Важно было не скатиться в пропаганду. С нашей стороны, как и с другой, есть обиды. Многих захлестнула настоящая ненависть. Кто-то предлагал: пусть героиня все поймет и перейдет на сторону крымчан. Были такие посылы. Поэтому трудно было делать все без однозначных и прямолинейных решений, чтобы фильм не стал своего рода плакатом. Сложно было прописать роль героини, поскольку необходимо было «влезть в ее шкуру», абстрагироваться от всех обид и вложить в ее уста те слова, которые она произносит в кино. А у нее своя правда. И она отличается от той, которая есть у меня. Для меня очень важно, чтобы и наши люди, которые не понимают украинцев, благодаря этому кино многое поняли.

- И все же, была ли у вас цель донести до зрителя определенный «правильный» взгляд на вещи?

- Ничего нельзя упрощать, как делают сегодня многие СМИ: украинцы какие-то нетакие, это странный народ, странная власть и прочее. Чушь полная. Есть лишь человеческие эмоции, и они мне очень понятны. Я понимаю, что люди хотели добра на Майдане. Я понимаю, что такое погибшие сто человек — молодые, здоровые, красивые ребята. Из-за всего этого возникает всепоглощающая ненависть. И людей очень сложно переубедить, объяснить им, что это была спецоперация, когда снайперы работали на обе стороны. И нашу героиню тоже нельзя переубедить: у нее погиб друг, и на этом строится все кино. Хочу особенно подчеркнуть: очень важно было отделить «нациков», которые жгут людей, от всех украинцев. В отношении Украины в фильме не сказано ни одного плохого слова.

- Использовали ли вы в фильме какие-то собственные наблюдения?

- Когда мы были в Крыму, начались ежечасные сообщения о гибели людей в Донецке. И когда ты видишь трупы убитых детей, ты все время думаешь: за что? Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Был еще эмоциональный толчок, который мне очень многое дал: на Приморском бульваре я увидел пару детишек лет десяти-одиннадцати, которые шли в школу. Мальчик явно был неравнодушен к девочке. Вдруг я почувствовал этот контраст: там в Донецке — могилы, плачущие несчастные люди, а здесь — спокойная жизнь, дети идут в школу. Я понял тогда, про что надо снимать кино.

- Наверняка в работе над фильмом вам очень помогли истории, рассказанные людьми, их впечатления.

- Конечно. Мне много рассказывали о том, как встречали «поезд дружбы». Актер Гена Яковлев, который в фильме играет отца Саши, говорил, что за два дня перед прибытием «поезда дружбы» из Киева уже приходила информация, что в Крым едут «нацики», едет украинский спецназ. И люди поняли, что если в 1992 году их удалось сломать, то теперь - не удастся. Они пошли на вокзал защищаться, и, если надо, умирать. Гена рассказывал, что как-то он зашел в подъезд, остановился и подумал: зачем мы ставим эти блокпосты? Все равно ведь будет война. А если будет война, то что будет с этим подъездом, с родными? Их надо будет куда-то вывозить. И, по его словам, именно привыкание к мысли о скором начале войны было самым страшным — за несколько дней перед тем, как зашли «вежливые люди».

- Как вы думаете, почему у части современного зрителя картины о войне не вызывают особого отклика?

- Определенной части россиян сегодня не понять, что это такое, когда над их головой летят военные вертолеты и женщины встают на колени. Потому что это русские вертолеты, несущие мир! У нас некоторые в больших городах с таким «холодным носом» сидят и рассуждают обо всем этом в блогах: кусок земли, отдать туда, отдать сюда… В Крыму живет два миллиона российских граждан. А эти предлагают взять и отдать их, как мешок с картошкой? Эти люди провели референдум, затем провели второй референдум, в течение года получая российские паспорта. Политика политикой, но наше кино, прежде всего, антивоенное. Горжусь тем, что основной «двигатель» нашей истории — это любовь. Мне кажется, это самое важное, ведь в великих фильмах о войне было то же самое.

- Поскольку тема выбрана сложная, наверняка не обойдется без дискуссий. Вы готовы к ним?

- Конечно. Но я готов к конструктивной дискуссии, а не к разговорам в стиле «дурак — сам дурак». Непонятно, почему люди априори видят во всем кремлевскую пропаганду. Они еще не видели кино, но почему-то отказывают мне в том, что у меня есть сердце, ум и какая-то своя позиция, что у меня есть желание этой формой искусства попробовать остановить всю ту ненависть, которая только множится сегодня. Я, конечно, не переоцениваю ни себя, ни наш фильм. Но я готов к дискуссиям, к тому, что будет критика, и, возможно, резкая.

- Хотелось бы уточнить, насколько широким будет прокат? Есть ли какие-то фестивальные планы?

- Фестивальных планов нет, это не авторское кино. И я считаю, что слово «авторское» не должно быть синонимом слова «скучное». Кино надо делать так, чтобы людям было интересно смотреть. Еще очень важно, чтобы зрители хотели его пересматривать, потому что одноразовый просмотр — это увидели, убежали и забыли. А когда люди, зная сюжет и финал, все равно возвращаются к фильму — это самое лучшее, что может быть в искусстве. То же самое касается и театра: если человек в очередной раз приходит на спектакль, значит, внутри у него началась химическая реакция. Великое кино — это всегда химическая реакция. Неважно, плачешь ты или смеешься, но тебе должно быть хорошо с этим кино, и тогда ты будешь его пересматривать. Поэтому я всегда говорю актерам: для одноразового просмотра сыграли, а теперь сыграйте для повторов!..