Российский бизнесмен Евгений Пригожин, которого на Западе называют «личным поваром Путина», в интервью РИА ФАН ответил журналисту Максиму Шевченко на пост в Facebook, посвящённый расследованию убийства в ЦАР российских журналистов Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко. В публикации Шевченко, который неоднократно заявлял о своих подозрениях в причастности Пригожина к трагедии в ЦАР, пишет, что искал встречи с Пригожиным, чтобы «спросить его в лицо об убийстве моего друга», а в ответ получил «наглое высокомерное хамство, уверенного в безнаказанности сомнительного ссученного барыги, спрятавшегося за крышующими его погонами и мундирами». По его мнению, это укрепило в нём «ощущение его осведомлённости, по меньшей мере, о трагедии в ЦАР».

В ответ на это бизнесмен заявил журналистам, что пост Шевченко не читал и не собирается, а также отметил, что не собирается встречаться «с каждым, кто будет об этом просить», в том числе с Шевченко.

«Я господина Шевченко не читал и читать не буду. Но хочу отметить, что выражение “ссученный барыга” больше подходит Шевченко, поскольку на слова журналиста его высказывания не похожи. Никаких встреч мне с ним не назначали, и я не обязан встречаться с каждым, кто будет об этом просить, особенно через какие-то непонятные цепочки», — заявил Пригожин.

В свою очередь журналист, депутат Заксобрания Владимирской области от КПРФ Максим Шевченко в эфире НСН объяснил происхождение и значение возмутившей бизнесмена лексики, которую он использовал в своей публикации, удивившись, что Пригожин так близко принял слова к сердцу, ведь адресно он к нему эти слова не обращал.

«Во-первых, Пригожин косвенно признал, что была моя попытка с ним встретиться. Второе, термин “ссученный барыга” означает следующее: СУКА — это вовсе не самка собаки, а «Специально УКомлектованный Актив» — так на зоне назывались криминальные авторитеты, вступившие в сотрудничество с лагерной администрацией и за счёт него имевшие возможность бесконтрольного насилия по отношению к остальным заключённым. Барыга — это выражение, которое обозначает бизнесмена, который вступает в сомнительные сделки с криминальными авторитетами, занимается непонятными действиями и существует за счёт своих связей с криминалом, с коррумпированными силовиками. Поэтому ясно, что ко мне, как к журналисту, термин “ссученный барыга” никак не подходит. Я не знаю, подходит ли он к господину Пригожину, я его, собственно, так не называл, поскольку я с ним лично не общался. Я сказал, что ответ, который я получил, напоминал ответ ссученного барыги. Я настаиваю на этом. Потому что в ответ на просьбу пообщаться о моём убитом друге, о том, что там было, как, я получил предложение поддержать ту или иную версию. И тогда, мол, возможен какой-то диалог. Я думаю, что с точки зрения этики тех сомнительных цепочек, на которые ссылается господин Пригожин в своём ответе, подобный ответ, мягко выражаясь, является ответом ссученного барыги. Не знаю, принадлежит ли он самому Пригожину или кому-то, кто говорил от его имени. Поэтому его я так не называл, напрасно он так горячо принимает это на свой счёт», — заметил Шевченко.

Отметим, что в своем ответе Максиму Шевченко Евгений Пригожин упомянул Михаила Ходорковского, которому принадлежит некоммерческий центр «Досье», также проводивший расследование убийства журналистов. «Что касается языка, которым старается объясняться Шевченко, то вряд ли он сумеет научиться блатному жаргону у своего хозяина — уголовника [Михаила] Ходорковского, потому что если Ходорковский попытается говорить на этом жаргоне, то будет выглядеть как петух распальцованный», — заявил Пригожин.

В ответ на это Максим Шевченко опроверг наличие финансовых связей с Ходорковским.

«Другой момент, что он оскорбляет Ходорковского всячески, но это уже их отношения, в которые я не лезу. И говорит, что Ходорковский мой хозяин. Это абсурд, у меня никогда не было хозяев — я никогда не брал деньги ни у Ходорковского, ни у Пригожина, и не собираюсь этого делать. Я живу своим умом и, безусловно, буду расследовать убийство моего друга до конца. Но не буду прибегать ни к услугам первого, ни к услугам второго. Финансовым услугам, я имею в виду, а поговорить я всегда готов», — подчеркнул Шевченко.

В заключение собеседник НСН дал ответ на обвинения Пригожина в «смелости на словах», которая якобы присуща журналисту, так как он не поехал в ЦАР вместе с туром, организованным РИА ФАН (это СМИ нередко связывают с именем Пригожина за рубежом).

«Третий момент. Он упрекает меня, что я не поехал с этой группой журналистов в Африку. Это смешно. Для меня лично с самого начала Пригожин и его структуры являлись одними из главных подозреваемых в убийстве. Как мы теперь видим в “Досье”, [не зря]. Ехать для того, чтобы беседовать с его охранниками, сотрудниками под их контролем, (а из публикаций в “Досье” мы видим, что эти люди вели постоянное оперативное наблюдение за убитыми журналистами), какой в этом смысл? Так же могли бы Цапки и Цеповяз предложить поехать в Кущёвку с группой подготовленных ими журналистов, чтобы разобраться, “как там всё на самом деле было”. Кто хочет, пусть едет в такие командировки. На месте ничего не поймёшь, они даже этим прикормленным журналистам не позволили встретиться с водителем, который был с журналистами в ночь убийства. Вся эта история — пересказ слов водителя, с которым эти журналисты так встретиться и не смогли. Собственно, меня никто в эту командировку и не приглашал», — заметил Шевченко.

Он добавил, что намерен сам совершить поездку в ЦАР, однако считает необходимым держать подробности этой командировки в тайне, чтобы обезопасить себя и своих коллег от «тех, кто хотел бы нас убить».

«Я планирую поехать в ЦАР, но когда и как я, безусловно, не скажу, потому что это опасно. И меры безопасности, которые мы, друзья убитых журналистов, предпримем, позволят нам не стать жертвами тех, кто хотел бы нас убить. Конечно, расследовать ничего не возможно, но побывать там надо. Всё расследование уже давно переместилось в информационное пространство. Я считаю, что публикации группы “Досье” — это настолько существенное доказательство возможного причастия Пригожина и его структур, по крайней мере, к оперативной слежке, постоянно ведшейся за журналистами, что хотелось бы, чтобы он это прокомментировал. Там названы имена, фамилии, показано соотношение номеров мобильных телефонов с именами и структурами. Возможно, это выдумки, возможно, не выдумки, мне кажется следователи должны это изучать. А не просто побеседовать 40 минут с водителем через переводчика, а потом этот рассказ выдавать за официальную версию», — заключил Шевченко.

Александр Расторгуев, Орхан Джемаль и Кирилл Радченко были убиты 30 июля 2018 года в Центральноафриканской республике (ЦАР). Они расследовали деятельность в ЦАР частной военной компании (ЧВК) «группы Вагнера», которую некоторые СМИ связывают с бизнесменом Пригожиным. Поездка была профинансирована Центром управления расследованиями — одним из проектов Михаила Ходорковского. Власти республики утверждают, что убийство было совершено группой людей в тюрбанах, говорящих по-арабски. Российская сторона настаивает на том, что целью нападения на журналистов было ограбление.