«Аквариум 45». Так называется большой - на два города - фестиваль посвящённый 45-летию творческой жизни легендарной рок-группы. Её лидер, поэт и музыкант Борис Гребенщиков в интервью НСН рассказал, кого из коллег позвал выступить на дне рождения коллектива, почему музыкантам не надо лезть в политику и драться за авторские права.

- 30 июня в Москве, в парке Красная Пресня состоится концерт, а точнее, фестиваль - «Аквариум 45». А 2 июля будет большой юбилейный концерт в Санкт-Петербурге. Чем будут отличаться эти два зрелища и по какому принципу, помимо дружбы и любви, вы подбирали участников?

- Комплекс концертов, который называется «Аквариум 45» придуман не мной, поэтому отвечать за него я не могу. Но то, что я слышал, выглядит примерно так: будет два концерта в Москве, куда бог мне даёт возможность позвать людей, которых я люблю. Я приглашаю их только по одному принципу: я люблю то, что они делают. И это может быть и должен быть, ансамбль Flook из Ирландии, который уже нам практически как член семьи, потому что флейтист (Брайан Финнеган - прим. НСН) играет с нами уже много-много лет, ударник (Джон Джо Келли - прим. НСН) их с нами играет очень часто тоже, и остальных я уже знаю, как своих. А вообще это лучшая инструментальная ирландская группа, как все говорят.

Потом должен быть лучший в мире исполнитель индийских духовных гимнов Кришна Дас, который волею судеб и Миши Козырева оказался одним из моих ближайших друзей на земле. Мы встретились с ним на передаче у Козырева, и как с первых секунд мы заговорили на одном языке, так и с тех пор тоскуем друг по другу, потому что на разных концах Земли находимся, но иногда встречаемся. Я ему говорю, что у нас будет фестиваль и спрашиваю: "Хочешь?" Он отвечает, что на следующей неделе у него концерт в Амстердаме но: «К тебе я прилечу, куда угодно».

А во второй день будет, с моей точки зрения, одна из самых радующих меня групп на планете. Это группа Cotton Mather из города Остен, штат Техас, которую сами Oasis назначили своими правопреемниками, лучшей группой после себя. И всё время все говорят: «Эх, мы бы играли такую музыку, жалко, что это они написали, а не мы». Так что я в хорошей компании, и Cotton Mather очень люблю. Почему-то мы с Робертом Харрисоном (лидер группы - прим. НСН) тоже давно переписываемся, и всё пытаемся что-то сделать вместе. Теперь, наконец-то, появилась возможность их позвать. С моей точки зрения они в чём-то наследники Beatles. По крайней мере, радуют они меня так же. Ещё будет, скорее всего, Томас Уолш из великой и не такой известной группы Pugwash. Сама группа распалась, но Томас согласился приехать сам.

- «Аквариум» как-то будет менять свой сет для разных дней?

- Когда мы выходим на сцену, мы никогда не можем предсказать, что именно мы будем играть. Но скорее всего мы будем дополнены еще одним важным членом, аккордеонистом Филом Каннингемом из шотландской группы Silly Wizard. Он считается лучшим аккордеонистом кельтского мира. А поскольку мы с ним немножко знакомы, то, насколько я понимаю, он тоже хочет приехать. Получится – будет замечательно. С «Аквариумом» никогда не известно, что будет на самом деле.

Эти два концерта пройдут в Москве, в Петербурге будет просто концерт «Аквариума», но дополненный Филом и, скорее всего, кем-нибудь ещё.

- 9 сентября, на Елагином острове под Питером будет фестиваль «Части света», где вы выступаете в роли арт-директора. С чем связано желание попробовать себя в новом качестве?

- С осенним фестивалем я был поставлен в странную ситуацию. Меня спросили: «А ты хочешь, чтобы всякие хорошие группы приехали?» Я сказал: «Да, хочу». Но мне сказали, что эти группы приедут только под условием того, что под этими фестивалями поставят моё имя. Я согласился. И вот сейчас получается, что постепенно собирается состав людей, которых я с удовольствием увижу в России.

­- Вы сами участвуете в продюсировании?

- Продюсировать я, конечно, не умею, но у фестиваля есть свои организаторы, которым я доверяю. Мы сможем привезти из Сахары группу Terakaft. Тот же Flook, который наконец-то сыграет в Петербурге, там будет присутствовать. Также там будет замечательный Ману Делаго, который первый в мире начал профессионально играть на замечательном инструменте хэнг. Дали согласие Ят-ха.

- Ощущение, что это «Аэростат» офф-лайн!

- Я считаю, что так оно и есть. Было бы здорово, если бы так оно и было в итоге. Будет очень уменьшенный «Аэростат».

- Что сейчас происходит с группой «Аквариум»? С чем подходите к цифре 45?

- Я могу рассказать вкратце, но займёт это очень много времени. Мы записали альбом русских песен, как народных, так и композиторских, которые нам всякие общества авторских прав запрещают издавать. Оказывается, в России запрещено петь чужие песни! За одну песню они просят несколько миллионов, что приблизительно в 150 раз больше, чем мы за век получим за этот альбом.

У нас еще альбом каверов песен моих друзей. Те друзья, которые живы, дают своё согласие. Права на песни моих умерших друзей, к сожалению, не в руках их детей, а у третьих лиц. А эти третьи лица просят по нескольку миллионов за исполнение одной песни. Так что и второй альбом тоже заторможен обществом авторских прав, и я надеюсь, что это когда-нибудь решится. С таким я сталкиваюсь впервые в жизни.

- Надеюсь, с вашими песнями не возникает проблем при издании?

- Сейчас мы заканчиваем работу по всему миру над маленьким сборником совсем старых песен, которые мы никогда не записывали, хотя они были написаны 30-40 лет тому назад. Например, первая песня «Стучаться в двери травы», которую я написал и которая мне понравилась. Это был 77-й год. Где-то 40 лет назад. Сейчас мы работаем над ней.

- Помимо всего этого вы и новые песни пишете и записываете...

- Есть еще один проект с новыми песнями, и, кроме того, на очереди наш новый альбом. Но над ним мы пока работаем, он еще не записывается. Не говоря уж о том, что в перспективе еще альбом русско-ирландского квартета, который ожидает своей очереди. Как только у нас будет время, мы обязательно его доделаем.

- Откуда у вас на это всё силы и вдохновение?

­- А зачем ещё жить?

- А что вас вдохновляет сейчас?

- Вот мы сидим в самом лучшем месте мира, в самый лучший момент в мире, в идеальное мгновение, как можно из этого не черпать вдохновение? Его даже черпать не надо, оно и так окружает нас всех.

­- Как вам удается оставаться в стороне и не ввязываться во всю эту гадость, которая льётся из СМИ, из окружения? Как удаётся не ввязываться в политику?

- Ну, во-первых, очень много моих любимых групп в своё время имели несчастье делать политические заявления. Начиная от R.E.M и заканчивая Джоном Ленноном. Все эти заявления выглядели чудовищно глупо. Я всегда думал: Майкл (Майкл Стайп – один из основоположников R.E.M, прим. НСН), Джон [Леннон], ну занимайтесь вы делом, не лезьте вы туда, где вы ничего не понимаете. Вы просто нелепо выглядите, хоть у человека и есть право выглядеть нелепо. С другой стороны, во всех существующих конфликтах я верю, что виноваты обе стороны. Чью сторону принимать, когда оба неправы? Не проще ли смотреть на всех, как смотрит аптекарь, который даёт лекарство вне зависимости от того, к какому лагерю принадлежит больной? Я считаю, что мы как врачи, как портные, как аптекари.

- Вы уже упомянули проблемы с авторскими правами. Некоторые группы не могут договориться сами с собой. «Король и Шут», вернее то, что от них осталось, делят сейчас бренд. Братья Самойловы дерутся за песни. Почему так происходит?

- Братья Самойловы всю жизнь дрались из-за всего... Идея нашей музыки в помощи друг другу, а не в вырывании кусков мяса. Рано или поздно они должны это понять. А если не поймут, то только себе сделают хуже. Потому что они убивают и себя, и свою музыку, и любовь к своей музыке других людей.

Вообще, в России у всех странный образ в голове по поводу того, что такое панк, потому что панк, в отличие от «Sex Pistols», которые изначально заявили, что они циничные манипуляторы и хотят заработать деньги. Но они своей энергией дали такой пример, что все остальные панки поднялись и сказали: «О, мы тоже так можем». Но в отличие от Pistols, которые никогда, кроме себя, ничем не увлекались, все остальные, настоящие панки, заботились обо всём мире. То, чего не делает правительство, то, чего не делает благотворительное общество. А когда музыканты начинают что-то делить, понимаешь, что люди хорошие, но не до конца поняли идею.

­- Давайте поговорим про благотворительность в традиционном плане. Вы являетесь попечителем фонда «Мой Мио». Вам нравится то, что происходит сейчас с фондом? Удаётся ли ему существовать так, как это было задумано?

- Дело в том, что ни с каким фондом, тем более с «Мио», ничего предсказывать нельзя. Это всегда не в наших руках, а в руках бога. Наша задача делать то, что мы можем, что получится – не так важно. Иногда мне это удаётся, иногда не до конца. Лучше сделать что-то, чем ничего не делать. Лучше помочь одному человеку, чем не помочь сотне. Вот я всегда рассчитываю, что любой фонд поможет хотя бы одному человеку.

- Судьба подопечных «Мой Мио», к сожалению, в связи с их заболеванием (миодистрофия Дюшенна) предсказана... Как вы можете обратиться к семьям, столкнувшимся с таким горем? Какой совет вы даете тем, кто приходит в фонд за помощью?

- Я не только больным, я и здоровым могу сказать, что как бы мы ни думали, что распоряжаемся своей судьбой, она не в наших руках. В мире бога всё возможно, любые чудеса. История человечества показывает, что так оно и есть. Надо не верить, а знать, что чудо всегда возможно. Всё зависит от нашего отношения.

- Вас связывала дружба с главой ещё одного фонда, точнее, МОО «Справедливая помощь» Доктором Лизой. Есть ли планы как-то поддерживать эту организацию после декабрьской трагедии?

- Я не знаю, чем я могу поддержать. Но хотелось бы, чтобы фонд «Справедливая помощь» был переименован в «Фонд Доктора Лизы».

- Сейчас как раз организацию хотят переименовать в «Справедливая помощь Доктора Лизы»!

- Надо ещё слова «справедливая помощь» убрать.

- Почему?

- Все эти слова, такие как «Справедливая помощь», запятнаны тем, что власти их используют (фонд «Справедливая помощь» был основан при поддержке политической партии «Справедливая Россия» - НСН). А всё, что они используют, покрыто прочным слоем говна.

- Тогда давайте ещё об искусстве. Один из ваших новых альбомов – «Песни нелюбимых». А у любимых песни есть?

- Если есть отдельные песни нелюбимых, то это значит, что все остальные песни любимых. «Песни нелюбимых» - это песни тех, кому больше нужно любви.

- То есть, это песни недолюбленных?

- Да.

- А где сейчас ваша экспозиция живописи?

- Сейчас картины застряли после выставки в Лондоне, большая часть там пока находится. Просто некому этим заниматься. Некому перевозить картины. Сейчас должна была быть выставка в Петербурге, но она временно перенеслась. Рано или поздно она будет. Смешно говорить о моей живописи, потому что я никак не художник и не живописец. Мне просто нравится рисовать. А покупают картины потому, что это тот самый Гребенщиков. Художественной ценности я в них не вижу, но рисую с огромным удовольствием.

­- Насколько много времени это занимает в вашей жизни?

- Когда я оказываюсь дома, и у меня случайно есть полвечера, тогда я позволяю себе вытащить краски, отскрести засохшие кисти, которые всё время приходится выкидывать, и доделать картины или начать новые.

- А что можно успеть за полвечера?

- За десять полвечеров может выйти картина.