Волонтер Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро Евгения Долина рассказала НСН, как живется на Олимпиаде добровольцам – об условиях проживания и обязанностях, а также о том, как относятся к допинговым скандалам волонтеры из других стран.

— Какие условия проживания у волонтеров в Рио?

— «Волонтерить» могут только те, кто в состоянии оплатить себе перелет и проживание. Мне известно только о существовании платного палаточного лагеря Village Hub. Расценки примерно такие же, как аренда нормального помещения пополам с кем-то, поэтому многие отказались от проживания там. Конкретной деревни для волонтеров у нас нет, мы расселялись по частному сектору. Я, например, сначала снимала комнату, потом переехала к знакомой, а сейчас перебираюсь к подруге. Я кочую.

— Из-за этого настроение у волонтеров не очень?

— Да нет, мы же знали, на что идем и были предупреждены – нам полагается форма, бесплатный проезд на работу и обратно в течение дня и обед или ужин в зависимости от смены. Если что и расстроило, то сумбур и бардак. Тут имеет место нерациональное использование человеческого ресурса, то есть некоторые люди получили расписание с большим количеством смен и действительно все время что-то делают, а другие – наоборот. Как, например, в моем случае. Я работаю в пресс-центре, и с каждым днем волонтеров сюда прибывало все больше и больше, а работы и так немного. В результате люди простаивали.

— А чем вообще занимаются российские волонтеры в Рио, что именно делают?

— Многие мои знакомые занимаются переводами и работают с языками, переводят интервью в микс-зоне. Я сама была ассистентом пресс-центра: ориентировала журналистов, что где находится, расписание обновляла. Не могу сказать, что очень интересная работа, но я знала, на что иду, так как опыт работы в олимпийском пресс-центре уже был. Сейчас я попросила меня перевести хотя бы в международный вещательный центр, чтобы работы было побольше, так как я до этого работала на регби, а состязания в этом виде спорта почти закончились. Могу сказать, что в Сочи условия для волонтеров были лучше. А здесь… Нас нормально кормят, но хотелось бы, конечно, более рационального распределения нашего времени и физических возможностей.

— Удается ли посмотреть соревнования?

— После работы мы ходили смотреть регби. А вообще, Олимпийский комитет дарил каждому волонтеру минимум по два билета – это была такая рулетка, так как вид спорта, день и время выбирались случайным образом. Мне попался настольный теннис, мы хотели его смотреть.

— А какими качествами должен обладать волонтер, чтобы точно попасть в заветный список приглашенных волонтеров?

— Безусловный плюс при отборе – это волонтерский опыт. У меня такого опыта не было, но я работала на Олимпиаде в другом качестве, поэтому я не переживала. Что касается знаний, то требовался английский язык и базовый уровень португальского, но по факту он мало у кого есть.

— Конкурентный ли был отбор в Рио?

— Отбора как такого не было, нужно было просто вовремя подать заявку. Но были люди, которые записывались в лист ожидания уже после его официального закрытия. До Рио, как мы знаем, добираться далеко, и там нет почти никаких условий для волонтеров, поэтому очень много людей отказалось, а для тех, кто действительно хотел, не составило никакого труда попасть в список волонтеров. Если кто-то и не попал, то по вине организаторов, которые очень нерасторопно отправляли приглашения, то есть я получила официальное письмо в апреле, а узнала, что отобралась, еще в декабре.

— Как отношения с волонтерами из других стран?

— У меня на объекте были и американцы, и англичане, и граждане других стран. Все, кто не из Бразилии, стараются держаться вместе, потому что 90% волонтеров – это бразильцы, которые говорят по-португальски. И почти все волонтерские инструктажи проводятся на этом языке, а среди англоговорящих есть те, кто знает язык и может помочь. Когда целый день слышишь вокруг себя португальский, а потом встречаешь человека, который говорит по-английски, начинаешь держаться за него как за родного. Иностранцев здесь, конечно, меньшинство среди волонтеров. Если честно, никакой вражды между волонтерами из разных стран я не наблюдала, по крайней мере по отношению к себе. Я сама журналист и рядом со мной в пресс-центре работал американский журналист – тоже волонтер. И мы совершенно спокойно могли обсуждать все острые темы, включая допинг. Отношение у всех нормальное, в конце концов мы все в одной лодке вне зависимости от того, что происходит между странами.

— Какое мнение среди волонтеров о допинговых скандалах, что говорят о России?

— Не все такие адекватные, как мой коллега из пресс-центра. На церемонии открытия я слышала фразы типа «этой сборной вообще не должно здесь быть», такое в порядке вещей. У всех подход разный.

— Какое самое яркое твое впечатление от Олимпиады на данный момент?

— Их два. Момент зажигания олимпийского огня и кинетическая инсталляция за ним – заставило вспомнить свое душевное состояние на Олимпиаде в Сочи, когда мы там за этим наблюдали. Это невероятные ощущения, которые сложно передать. И очень волнительно было, когда мы поднимались на гору Корковаду, где находится статуя Христа. Мы шли по уступам и скалам, предпочли такой путь – очень устали, но оно того стоило. Наверное, к этой статуе так и нужно подниматься, что-то в этом есть.