Из Института психологии имени Выготского, входящего в состав РГГУ, уволились сразу 13 преподавателей. О массовом увольнении сообщалось ранее, однако точное число покинувших Институт преподавателей стало известно только сейчас.

Доктор медицинских наук, бывший преподаватель Института психологии имени Выготского, входящего в состав Российского государственного гуманитарного университета, Андрей Жиляев в интервью НСН рассказал, почему принял решение покинуть вуз, а также о конфликте Института с руководством РГГУ.

— Расскажите, пожалуйста, почему вы решили уйти?

— Меня не выжимали открыто, но я бы ушел в любом случае, потому что давно планировал переход на другую работу, просто так совпало по времени. Но я готов был остаться в институте на полставки, не ломать учебный процесс и дочитать в обозримом будущем курсы, а студентов, которые пишут дипломные и курсовые, довести до защит. К тому же, предметы, которые я в институте читал, больше никто не читает. В связи с этим я написал заявление о своей готовности остаться на полставки. На нем была поставлена виза ректора «возражаю». Больше попыток задержаться в РГГУ в каком-либо качестве я не предпринимал. Сразу оговорюсь, личной обиды на руководство у меня нет. Я просто недоумеваю, как они будут решать эту проблему.

— Почему Институт покинули сразу так много преподавателей?

— Сейчас там предпринимается попытка сократить Институт психологии до уровня общеуниверситетской кафедры, то есть практически его ликвидировать. Это очень странно, потому что Институт приносил стабильный доход и имел хорошие международные связи. То есть объективных причин ликвидации у ректората нет. Мы попросили предоставить нам цифры для проведения внутреннего финансового аудита, но получили отказ в ультимативной форме. К тому же, ректорат не утвердил ученый совет института. Он 15 лет существовал, последние 10 лет – практически в неизменяемом составе из ведущей профессуры, а вдруг, как говорится, без объявления войны, его не утверждают. А ученый совет – это руководящий орган института. Также начали тормозить работу диссертационного совета, который работает на базе института, — его работы приостановили практически без объяснений. Об этом с удивлением узнали лица из Высшей аттестационной комиссии при Минобрнауки, которые по идее ответственны за этот совет. К тому же, в институте к началу учебного года не оказалось утвержденных трудовых договоров, а также не было составлено расписания с часами нагрузки.

В прошлом году за подобную ситуацию, возникшую исключительно по причине физического отсутствия со стороны ректората тех людей, которые могли бы подписать документы, мы с Кравцовой (директор Института психологии имени Выготского – НСН) получили по замечанию. В этом году всё повторилось и в еще более запущенном варианте. Фактически получается так, что вся работа в Институте – учебная, научно-исследовательская, административная – встречает какие-то странные препоны со стороны ректората. Необоснованно урезали нагрузку – была совершенно нелепая идея совместить на разных кафедрах одни и те же, по их мнению, циклы. Но ведь под одинаковыми названиями содержатся совершенно разные курсы, и материалы для них готовятся разные. Клиническая психология для социальных работников и для клиников – это по сущности разные предметы, преподаватели говорят о разном. А в глазах ректората это было необоснованное удвоение нагрузки. Причем у нас нет неаттестованных рабочих мест, все время проблемы с помещениями для занятий. А если объединять кафедры? В одной аудитории будут сидеть люди, которые совершенно по-разному воспринимают информацию – это все равно что объединить физмат и физтех. Вроде названия похожи, но суть-то во многом разная.

— Все эти трудности возникли с началом учебного года или копились давно?

— Давно. Преподаватели держались сколько могли, потому что мы все были хорошим и надежным коллективом под руководством очень серьезного специалиста – Елены Кравцовой. Она же практически с нуля собрала этот Институт, и вдруг начала подвергаться какому-то странному давлению со стороны руководства РГГУ. Например, этот год в психологии – год Выготского, а она его внучка. И она не была даже приглашена в организационный комитет конференции, которую спланировал РГГУ без участия Института, хотя предыдущие 13 или 14 лет подряд именно мы организовывали такие мероприятия. Я задавал вопрос по этому поводу ректору, но внятного ответа не получил.

— Не так давно стало известно, что преподавателям Института не платят отпускные. Это правда?

— Да, уже второй год эти сложности возникают, хотя предпосылок нет. У нас много студентов, так называемых платников, и весь бюджет Института достаточно грамотно спланирован. Но отпускных нам не заплатили – второй год подряд. В прошлом году нас за три дня до отпуска известили о том, что отпускных не будет – вы представляете, у скольких людей порушились планы? К тому же, отпускные положены по закону.

— А кто-то из преподавательского состава вообще остался в Институте? По каким соображениям, как вы считаете?

— Я не выступаю за то, чтобы каким-то образом представлять коллаборационистами тех, кто остался. Решение каждый должен принимать сам. Уже уйдя из Института, я могу сказать, что эта ситуация кажется лично мне унизительной. Ну, и все преподаватели, которые ушли — это руководители направлений, а остались работать – не в полной степени реализованный подшерсток. Это люди, которые сочли для себя возможным получить преференции на фоне сложившейся ситуации. Боюсь, правда, что их чаяния не оправдаются, потому что у ректора есть другая команда, которая его больше устраивает. То есть на место уволившегося топ-менеджмента Института придет команда ректора. Фактически мы имеем дело с рейдерским захватом – попыткой взять успешный институт под свой контроль. Кто за это ответственен, мне неизвестно, но схема выглядит очень знакомой.