24 декабря стало известно, что протоиерея Всеволода Чаплина освободили от должности главы синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества, которую он занимал с 2009 года.

В эксклюзивном интервью НСН священник рассказал о своих разногласиях с патриархом Кириллом, планах на будущее, роли православной церкви России и экспансии исламских идей в мире.

- Отец Всеволод, многие связывают вашу отставку с информационной войной, которая была развёрнута в последнее время против вас. Так ли это?

- Я не думаю, что решение об отстранении меня от должности связано с информационными войнами. Очень плохо, если это было так. Если церковное руководство поддаётся дрессировке через информационные кампании, которые велись против меня, значит полностью парализована их воля. Часто мои высказывания помещались в ненадлежащий контекст. Если такие вещи влияют на разум Святейшего Патриарха, то это очень плохо. Бояться критики, бояться информационных кампаний ни в коем случае не надо. Надо быть сильнее того, что иногда накатывает в виде информационных волн в интернете.

- Заявления, которые вы делали, занимая прежний пост, были вашей позицией или позицией патриархата?

- Это была позиция патриархата, которую я формулировал. Я не считаю, что каждое слово нужно согласовывать с патриархом или с синодом. Профильное синодальное учреждение, которое я возглавлял, имело все основания, чтобы самостоятельно формулировать позицию и озвучивать. Более того, я считаю, что и сейчас я говорю какие-то вещи в полном созвучии с тем, что думают и чувствуют большинство православных священнослужителей и мирян. Проблемы, касающиеся церковного управления, разделяются многими людьми.

Я благодарен людям за поддержку, которую мне сейчас выражают. Несколько десятков электронных писем, SMS-ок, звонков от самых разных людей, начиная от сотрудников администрации президента и заканчивая самыми завзятыми оппозиционерами, от иерархов до простых пономарей. Для меня эта поддержка очень дорога. Это ещё раз говорит о том, что те проблемы и мысли, которые я озвучиваю, это не мысли одиночки, как это происходит с отцом Андреем Кураевым. Это то, что выражает мысли о будущем нашего верующего народа.

- Ваши заявления всегда вызывали широкий общественный резонанс. В дальнейшем вы планируете также отстаивать и высказывать свою позицию?

- Да. Вне зависимости от того, где и чем я буду заниматься. Я считаю, что не просто имею право говорить, но имею право определять будущее.

- Чем вы планируете заниматься?

- Понятия не имею. Мне это мало интересно.

- Сегодня Владимир Легойда (новый руководитель синодального отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ - НСН) заявил, что вас готовы привлекать к работе в РПЦ в качестве эксперта, так как вы обладаете большим опытом. Однако, по его словам, вы должны проявить инициативу в этом случае.

- Я всегда готов участвовать в любой дискуссии. Я всегда настаивал на том, чтобы ключевые церковные решения принимались коллегиально. Вчера мы разговаривали со Святейшим Патриархом и я в очередной раз сказал, что решения должны приниматься системно и я был бы рад участвовать в обсуждении таких вопросов. Буду ли я бегать, виляя хвостом и проявляя какие-то инициативы, я не уверен. Возраст уже не тот. Я не считал для себя правильным бегать за его святейшеством по коридорам и решать какие-то вопросы в коридоре в течение минуты или двух. Так нельзя поступать. Об этом я прямо говорил в ходе заседания высшего церковного совета: неправильно ловить патриарха во время богослужения или на каком-то мероприятии, чтобы серьёзные вопросы решить на коленке. Не знаю, буду ли я проявлять какую-то инициативу, но от дискуссии я не отказываюсь.

- СМИ растиражировали ваше мнение по поводу того, что не исключена отставка патриарха. Такое возможно?

- Если пытаться все решения принимать самому при том объёме решений, который несовместим ни с каким человеческим существованием, система обязательно зайдёт в тупик. Уже сейчас заходит. Тот объём административных полномочий и принятия решений, которые Святейший Патриарх взял на себя, не может быть исполнен одним человеком. В таком случае нужно либо от полномочий отказывать и передавать их другим людям, либо система будет приходить в состояние коллапса. Я не уверен, что патриарх должен заниматься администрированием. Я не уверен, что он должен в режиме реального времени контролировать то, что говорится церковными людьми, что происходит в каждой епархии и приходе. Такого рода управленческая система не жизнеспособна.

- То есть должен существовать параллельно с церковью специальный аппарат, который будет заниматься административной деятельностью.

- Аппарат есть. Но очень мало людей, способных принимать самостоятельные решения. Очень часто Святейший Патриарх прямо требует, чтобы каждое решение обсуждали с ним. Так не бывает. Сегодня церковь – это достаточно большой организм. А тот объём решений, который завязан на его святейшестве, не может быть принят одним человеком по определению.

- Россия – светское государство. У РПЦ есть реальная сила, чтобы оказывать воздействие на власть?

- Нам не нужна власть в государстве, это формальная строка в государственном табеле о рангах. Это даже хорошо, что у церкви нет формальной власти. Она не должна действовать через силу государства или встраиваться в государственную административную систему. Другое дело, что церковь - это не только духовенство, но и десятки тысяч мирян, которые имеют право на голос, имеют право влиять на общественную жизнь.

- Отец Всеволод, когда началась операция ВКС России в Сирии, вы выступили с заявлением, что это ― «священная война с террором».

- Я сказал, что Россия ведёт священную войну с террором. Это было всегда. Это было в 90-е, в начале 2000-х годов. Для христианина борьба с террором, борьба с теми, кто посягает на твоих близких, семью, народ ― это священный долг. В годы Великой Отечественной войны церковь благословила воинство и сказала, что Бог пребывает с этим воинством. В ходе совместного заседания Совета Федерации и Государственной думы митрополит Илларион полностью поддержал эту борьбу нашего государства. Это не религиозная война, потому что в нашей стране живут мусульмане, это не война суннитов и шиитов. Не нужно передёргивать, как это сделали сначала деятели из ДАИШ, а затем и наши журналисты, утверждая, что я якобы призывал к христианско-мусульманской войне. Это не так.

- Существует сейчас экспансия радикального исламизма?

- Конечно. Она идёт отчасти открыто и жёстко в виде террористических действий. Также она идёт и скрыто в некоторых наших республиках, в том числе в тех, которые населены не только одними мусульманами. Эту опасность нельзя игнорировать. У нас далеко не всё в порядке. В плане постепенной фильтрации радикально околомусульманских сил в нашу жизнь. Это происходит на стройках, рынках, сайтах, в некоторых мечетях, всё полутайно-полуформально. С этим необходимо что-то делать, с одной стороны нужно вывести из тени всю полулегальную околорелизиозную деятельность и псевдорелигиозную жизнь, в том числе нужно дать людям возможность определять собственную судьбу, судьбу страны и мира с тем, чтобы они не чувствовали себя оторванными от определения будущего, чтобы они не оказывались в поисках справедливости в руках этих убийственных сообществ.