Заслуженный художник РФ Никас Сафронов побывал в гостях на утреннем шоу «БЕСТолочи» на Best FM и рассказал читателям НСН о своем новом издании работ, проблемах с недвижимостью в Турции, а также о влиянии взаимоотношений художника с водителем на ценообразование в живописи.

Best FM — Спасибо, что заехали к нам на утреннее шоу. А вы рано просыпаетесь?

Никас Сафронов: — Я ложусь спать в восемь часов утра. Я работаю ночью — тихо, никто не мешает, днем всякие дела — интервью, встречи, а вечером ужин и работа до утра. Это единственное время, когда никто не мешает.

— В какой части вашей квартиры стоит мольберт? Где вы творите?

— В трех местах — в одном я делаю портреты, в другом я занимаюсь символизмом, а в третьем — Dream Vision («видения» — направление в современной живописи, созданное Никасом Сафроновым — НСН), наброски, разное. Мастерские у меня небольшие, за время своей жизни в Москве я приобрел несколько — взял в аренду от Союза Художников, просто в квартире своей устроил. Одна на Малой Грузинской, другая на Цветном бульваре, и в Брюсовом переулке.

— Нужна ли особая энергетика месту, чтобы там хотелось творить?

— Вы знаете, раньше я пускал туда журналистов, проводил встречи. Но потом отказался от этого, потому что надо было все время приводить в порядок мастерскую, а оказалось, что в этом порядке какой-то хаос, я не мог ничего найти. В беспорядке больше гармонии — я знаю, где что лежит, какая краска, разбавитель и так далее. Чередую я мастерские, чтобы сменить обстановку, как уроки пения перемежают геометрией, алгеброй, литературой. Это помогает отвлечься, перейти на другую стадию — обновляешься, другую музыку включаешь. Я обычно слушаю Генделя, Вивальди, Моцарта. Но иногда включаю и Led Zeppelin, Eagles или The Beatles. Это уже другая классика, она дает иное настроение. Иногда мне нужен джаз, чтобы взбодриться. Так как мы люди звуков, музыки, запахов, то и творится по-разному.

— Позволяете ил вы себе отвлекаться от написания картины на что-то?

— Нет. Я всегда сажусь, как ремесленник, как художник, и не отвлекаюсь ни на что. Я включаю телевизор, иногда ставлю старые фильмы, которые уже много раз видел, итальянские или наши, иногда американские, например, «Унесенные ветром». Поскольку я их много раз видел, они не отвлекают от бытовых мыслей. В жизни сейчас много проблем, у меня сейчас в Турции неурядицы — я покупал там квартиры для детей, и когда начались все эти турецкие вопросы, турки повели себя очень некрасиво. Турция, по-моему, удивительная страна — она всегда воевала, и будет воевать. Меня там стали просто кидать — от судов до адвокатов. Но сейчас все идет нормально, я борюсь.

— А у вас есть помощники? Или вы сами занимаетесь организацией всех проектов, открытием выставок, мероприятиями?

— Есть, но все равно доверяешь только самому себе. Да и помощники бывают не всегда адекватными. Это как когда садишься за руль — с водителем, а не сам, начинаешь злиться, нервничать. Раза два, когда мы к вам ехали, водитель выскакивал из машины и убегал. Потом он вспоминал о деньгах, которых не так много, и возвращался с извинениями, что вспылил. Я очень импульсивный человек!

— А вы позволяете себе в моменты гнева бросить в кого-нибудь кисточку, например?

— Кисточку – нет, это все-таки инструмент. Но однажды я так разозлился, что-то не так сделал мой водитель, что я только что написанную картину, я вез ее заказчику, бросил, а он ее еще и ногой пнул. Картина вдребезги, я ее потом, правда, восстановил. Ничего себе, говорю, ты себе позволил! А он — «Я ее хотел поймать!» — «Как футбольный мяч, ногой?» — «Ага!».

— Так у картины резко выросла цена, наверное? Ведь ее пинал водитель Никаса Сафронова!

— Нет, конечно! (смеется)

— А почему вдруг Турция? Почему именно там покупали жилье?

— Мне подарили там одни апартаменты. Один мой партнер был русский, а другой турок, и им нужно было привлечь внимание инвесторов, они выбрали для этой цели меня. Я им доверился, купил еще недвижимость, потом меня уговорили купить участок, хотя я не хотел. Потом, когда один из партнеров понял, что дела идут не так, он отвалился, а остальные повели себя просто неадекватно. Стали подлоги делать, продали мне компанию с 400 тысячами евро долгов.

— В какое состояние вас вводят такие ситуации? Злость? Желание мести?

— Разочарование, неприязнь. Ну, какая месть? Я не мстительный человек. Просто ты тратишь силы, ресурсы, которые мог потратить на искусство, на пересуды, разбирательства. На первый взгляд, мои партнеры — такие милые люди, божьи одуванчики, а потом вдруг оказывается, что это циничные кукловоды, которые продумывают шаги заранее. Я потом уже случайно узнал, что у меня появились там большие долги. Оказалось, что лучше покупать недвижимость в Сочи или в Крыму, здесь все-таки действуют законы. В Турции решается все законно, но только если это касается немцев, австрийцев, западников. С Россией они ведут себя очень цинично.

— Давайте вернемся к вашему творчеству. Вы подарили нам издание «Лучшие художники современности. Никас Сафронов» с автографом, что еще придает ему дополнительную ценность. Расскажите, что это за альбом?

— Это серия, выпущенная «Комсомольской правдой». Кстати, я в этом ряду художников единственный живой. Там есть Магритт, Шагал, Фрида Кало, Боннар. Приятно, что издание, когда выходит новое, оно дается в нагрузку к предыдущему. Мои все расхватали, и я попросил, чтобы допечатали. Они сравнительно недорогие, в районе 150 рублей. Люди охотно покупают, чтобы взять автограф. Им зачастую кажется, что Леонардо можно взять и потом, а живого классика нужно брать сейчас.

— А в наше непростое время не стали люди меньше ходить на выставки? Не пропала тяга к искусству?

— Выставки — это некий релакс. Возьмем Левитана, Серова, сейчас идет экспозиция Айвазовского. Люди ходят! И мне приятно, что организаторы предпринимают много усилий, чтобы народ ходил. Тяга к прекрасному есть! Были, конечно, периоды застоя, людям было не до этого. У меня, кстати, так пара клиентов исчезла, они должны были выкупить свои портреты. Я их особо не дергаю, хотя я задание свое выполнил. Я делаю выставки по России, музеи покупают картины, но они обязаны покупать. Потому что если будет только старое искусство, это будет болото. Музеям нужно обновление, как правило, губернаторы им помогают, администрация, мэрия. Таких музеев оказалось больше сотни! И на выставки ходят, что приятно. Люди чувствуют, что им не хватает чего-то, потому что бытовуха заедает — хоть застрелись или спейся! А любая выставка дает энергетику. Работы живут своей жизнью независимо от зрителя. В 90-2000-х годах ценности заменились. Начались тусовки, трата денег, покупки машин, соревнование у кого больше яхта, а потом все поняли, что человеку не очень много надо для счастья. Хлеба и зрелищ, но зрелищ позитивных! Вообще, государство может называться государством, только когда в нем есть культура. А в России она была и есть. Хоть люди и начали понимать, что уже подзабыли, кто такой Толстой, Достоевский или Лесков, и стали возвращаться к классике — к Айвазовскому, Брюллову, Серову. И это приятно!

— А как вы объясните это сумасшествие вокруг выставки Серова?

— Это удивительный синдром толпы. К тому же, пришел на выставку президент, а он у нас очень популярен, его уважают. А раз он пришел — значит и нам надо посмотреть! Во-вторых, Серов — великий художник. И у людей срабатывает генная память, как они в детстве видели иллюстрации Серова в учебниках. И потом, мы читающая страна, интересующаяся искусством. У всех великих художников Запада русские корни — у Уорхла, Кандинского, Малевича, Брака, Фалька. Все от Шагала до Раушенберга, который тоже родом из России, пришли от нас и внесли свою лепту. Поэтому Запад должен быть благодарен России за то, что в XVIII-XIX веке Россия наполняла мир искусства. Интерес не остыл, он просто подзабылся. 80% картин Серова стояли в Третьяковке, но на них не ходили. Но как только их выставили отдельно! Ажиотаж возникает в какие-то определенные моменты.

— А есть ли работы вашей кисти первых лиц нашего государства?

— У меня есть все: и Голливуд, и наши звезды, конечно, есть и политики. Мне интересно было писать Владимира Владимировича, я возвращаюсь неоднократно к его образу. Мне нравятся профессионалы, я уже сегодня не пишу бомжей на улицах, которых я рисовал, когда был студентом. Мне еле хватает времени, чтобы показать миру современных героев. «Времена не выбирают, в них живут и умирают», как сказал поэт, и я фиксирую ту историю, которая живет при мне.

ФОТО: portret.ru

На праздновании юбилея Владимира Вольфовича Жириновского.

Фото опубликовано Nikas Safronov (@safronov_nikas) Апр 26 2016 в 10:18 PDT

— А часто заказчики диктуют вам, как писать?

— Когда люди попадают из грязи в князи, они теряют ориентиры. Машины, пальцы веером, яхты… Такие люди не понимают, что когда они приходят к состоявшемуся художнику, это их история. Дома сгорают, деньги обесцениваются, и только картины остаются в истории. Кстати, был такой умный, но коварный Папа Римский, он знал, что его напишут правдиво. Он заказал портрет Веласкесу, но при его жизни никогда этот портрет не выставлялся на публику, и еще лет сто был под запретом. Но он заказал его, и остался в истории благодаря тому, что его писал Веласкес.

— А у вас дома чьи картины висят?

— У меня есть Карл Брюллов, это графика, две головки Христа. Есть предполагаемый Кандинский, Суриков, тоже графика. Свои картины я все выставляю на продажу, иногда специально ставлю такую цену, чтоб не купили, а все равно покупают. Картины, как дети, их надо отпускать. Иногда я жалею, что не собрал работ 100-150, самых законченных, за которые не стыдно. В процессе работы ты всегда недоволен собой, но когда проходит время, ты смотришь на картину, и она становится совершенно другой. Бывают импульсы, которые ты сам не знаешь, откуда идут. Ты пишешь, сам не понимая, зачем ты ввел именно эту деталь, а потом тебе говорят — «Как ты угадал!». Когда ты работаешь, ты должен быть просто ремесленником, а оценивается твоя работа потом, со стороны. Конечно, время — основной судья. Не думаю, что через 100-200 лет кто-то вспомнит «Черный квадрат» Малевича, если его не будут пиарить. А вот Брейгель, которого при жизни все считали идиотом, и потом еще лет 200, в XIX веке был открыт заново, и все поняли, что вот это и есть настоящее искусство!